«Эспаньол», «Барселона» и «Реал» как игрок, «Атлетико» как тренер, трофей его имени для самого надёжного вратаря Примеры в сезоне. Место во всех мыслимых исторических пантеонах. Совсем не ангел, но герой народного эпоса. Просто потому, что при всех своих дарах, был одним из обычных людей. Он пил, курил и сражался. Причём, не только на поле. Многие были прокляты футболом за грехи много меньшие. Но Саморе было дано слишком многое.

Он родился 21 января 1901 года в Барселоне. А уже в 1916 играл за основу «Эспаньола». Понятно, что 100 лет назад времена были другими, физически люди формировались раньше, в футболе ещё не было сегодняшних нагрузок, а чемпионат Каталонии своей интенсивностью едва ли превосходил нынешний Колодец, но 15-летний пацан в воротах против монстров того времени, умеющий останавливать их, когда не спасает уже ничто исключение реже редкого.

Божественная печать

История приняла его в шерстяном свитере и в белой кепке. Он мог стать врачом и даже обещал родителям изучать медицину, но остался игроком, тренером и функционером. В его честь названа одна из площадей Барселоны в районе Саррия, рядом с ныне не существующим стадионом «Эспаньола», а Marca при выборе призов для лучших в данном конкретном чемпионате остановилась на имени Рикардо Саморы голкипера с наименьшим количеством мячей, пропущенных в первом полноценном чемпионате Испании.

К которому он подошёл уже зрелым мастером, официально названным El-divino (Божественный), совершившим переход по маршруту Эспаньол Барселона и обратно, добывшим серебро на Олимпиаде 1920, побившим сборную Англии на её территории 4:3. Тогда англичане не проигрывали никому, кроме соседей по Британской империи (и то, редко), а Самора получил травму. Но всё когда-то случается в первый, а всё, что не убивает, делает нас сильнее. Так, или, примерно так (есть разные варианты ответа) он объяснил, почему не попросил замены.

Собственно, в этом и есть Самора. Всегда игравший до конца, чтобы ни случилось. Причём, игравший не только на поле. Да и было ли это игрой?

Вожак стаи

Его семья переехала в Каталонию из Аликанте. Отец, дон Франсиско — профессор медицины и хотел, чтобы сын продолжил семейное дело. Как минимум, гарантирующее достаток, положение в обществе и практическую пользу. Действительно, вряд ли есть профессия более гуманная и не передать радость врача, когда его пациент выздоравливает: с каждым зла, а болезнь зло, чаще всего зло беспричинное, или, необоснованно жёсткое, становится чуточку меньше.

Увлечение заморской игрой приветствовалось, но ему не придавалось слишком много значения. Самора, будучи младшим в компании, играл в центре нападения, сполна используя свои могучие по тем временам физические данные рост 180, крепкое телосложение и неутомимость. Позже все эти качества отлично будут использованы в воротах. Он прекрасно знал все инстинкты и повадки нападающих, что позволяло читать игру, предсказывая развитие завершающей фазы, а реакция и пластика способствовали тому, что забить Саморе было действительно, очень сложно. «Есть два привратника Святой Пётр на небе и Рикардо на Земле» — говорили в Испании.

А пока он играет на поле, найденном другом семьи, влиятельным горожанином и фанатом футбола Арметом Паканом, за 5 песет в рассрочку выкупает у него свои первые бутсы и атакует цели на другом конце. Здесь же сопутствующие увлечения — бокс, пелота, прыжки в длину и в высоту, логично объясняющие гармонию личности, в том числе, победы в уличных разборках, в которые Рикардо влипал постоянно.

Они жили в очень культурном районе, улица Дипутасьон, 178 и статус заслуженных-почётных вполне располагал к сытости и спокойствию. Но это было скучно. В его поведении звучал отчасти вызов мерному течению и предсказуемой устроенности. Он никогда не входил ни в одну из уличных банд, не нарушал законов христианских и человеческих, но ответить и спросить за своё мог очень жёстко.

То же было на поле. Одержимость. Слово, очень чётко характеризующее всё, что он делал. Никогда не сдавался, ошибался очень редко и был прирождённым мотиватором. «Арагонес? Да, жёсткий парень. Но это было курортом по сравнению с тем, как их гонял Самора» — с улыбкой вспоминал Карлос Гранде, болельщик «Атлетико» с 1936 года.

Всего этого могло бы не быть, если бы не доктор Равентос, сосед и великий хирург, вовремя заштопавший Рикардо после одной из травм, полученных в университетском турнире. Два месяца в кровати, болезненные процедуры, опасность гангрены, обещание никогда больше не играть, вытребованное родителями. Горящие глаза и тоска по мячу после выздоровления.

Мать, донья Ампаро, потерявшая двух детей брата и сестру голкипера, освободила его от обещания в обмен на выздоровление дона Франсиско. Тем более, что коня не удержать в узде, когда он увидел просторы. Самора продолжал играть и даже дебютировал за «Барселону», искавшую голкипера для товарищеского матча с «Ноттс Каунти». Парень произвёл благоприятное впечатление и влился в команду на постоянной основе.

К тому моменту он уже был очень состоявшимся футболистом. “Мне было 14, когда на тренировке университетской команды меня спросили, не хочу ли я сыграть за них? Конечно, я хотел. Мне сказали приходить днём. Моё сердце и так было не на месте и оно совсем потерялось, когда оказалось, что сборная университета, по сути, “Эспаньол” играл с “Барселоной”. Тогда забил Кинке Армет, тот самый, что потом играл за перикос и за “Севилью”, где основал “цветочную школу”. Но я был столь блестящ, что пропустил четыре мяча в первой половине. Тем не менее, меня оставили в основной команде” — вспоминал сам Дивино в книге, посвящённой 75-летию “Эспаньола”. Состав того матча: Самора, Педрет, Батлье, Алемани, Мату, Фарре, Каналес, Коки Aрмет, Кинке Армет, Aрбелаис Рибера.

Отсюда началась карьера действующего футболиста. 23 апреля 1916 года он появился на железнодорожном вокзале для отправки в Мадрид. Решение принимал лично главный тренер Патрик О`Доннел с подачи лидера команды Хосе Марии Таллады, что-то увидевшего в высоком долговязом и нескладном парне, пришедшем на вокзал в достаточно комичных шортах. Время до отправки поезда ещё было, а в ближайшем магазине на привокзальной площади нашлась более подходящая одежда. В результате, в столицу ехал молодой человек, укомплектованный свитером и брюками.

В этом свитере он выйдет на Чамартин и сыграет на строки в   “Депортиво Эспанья”: “За них дебютировал мальчик, который играл так, что никто не мог понять, проще ли для него выпить стакан воды, или, остановить атаку с завершением ударом с близкого расстояния”.

Несмотря на восторженную прессу, он вернулся к университетской команде, которая уже сама по себе была существенным шагом в развитии — Самора играл с людьми, старше, чем он на 3 — 5 лет. Можно сказать, это был прообраз современного дубля: особо отличившиеся привлекались к основной команде и даже получали свои игровые минуты. Так и Рикардо, играя то за Университет, то за перикос стал вторым в чемпионате Каталонии. В следующем сезоне его роль и значение в первой команде возросли, а она выиграла региональное первенство. Главной заслугой названа игра молодого голкипера.

Уже совершенно освоившегося в качестве лидера и перенесшего на поле законы дворовой справедливости. Так, в одном из матчей он просто ушёл с поля, отказавшись соперничать с бьющим 11-метровый, который по его мнению, был назначен несправедливо. “Я вижу всё, что происходит внутри периметра. Там не было нарушения. Больше того, игрок на него даже не претендовал. Это было просто судейское решение. Не знаю, предвзятое, или, ошибочное. Факт в том, что оно было направлено против “Эспаньола”. Ну а испанские судьи уже тогда отличались вызывающей квалификацией” — комментировал он позже.

В те времена, когда его авторитет возможно, уберёг бы от неспортивного арбитража. Но он ещё был просто кантерано. Пусть и с большим будущим. Начавшим проявляться в том числе, там, где надо было защитить команду = друзей.

Вскоре из “Эспаньола” пришлось уйти. Во-первых, в самом клубе начались организационные беспорядки и его сияние стало гаснуть. Вторая причина — очередная просьба отца не уделять футболу внимания так много, как медицине. Он ушёл в исследования и в депрессию, лишь по выходным играя с друзьями на уровне четвёртой команды.

Хотя город уже говорил о волшебнике в воротах. В “Барселоне” заканчивал карьеру Луис Брю, игравший за них много лет и теперь подошедший к возрасту отставки. Так сошлись обстоятельства, которые не могли не свести Совет директоров блауграны и Рикардо Самору.

31 мая 1919 года он дебютировал во встрече с “Бадалоной”, далее были встречи с союзниками, как называли команды Бенилюкса. Конкурентная борьба с Брю закончилась после финала Кубка 1919/1920, когда “Барселона” получила в финале очень жестокие 2:5 от “Аренаса”.

“Жаль, что Луис закончил именно так. Он заслуживал выиграть свой последний матч, поднять над головой свой последний приз. Но футбол не всегда справедлив. И я не буду лукавить,  в какой-то степени гнусная часть меня даже радовалась происшедшему. Пришло моё время” — Самора всегда был честен.

28 августа 1920 года. Официальное рождение новой звезды. Испания, за счёт гола Патрика побеждает Данию на Олимпийских играх в Антеверпене. Скандинавы после матча спешат выразить личное почтение человеку, останавливавшему их в самых невероятных ситуациях, когда мячу было просто некуда деваться. А Рикардо Самора продолжал пить воду, с лёгкостью вытаскивая из “девяток» мячи”, пущенные с линии вратарской.

В том турнире роха стала второй. Голкипер же угодил в криминальную хронику. Сам вспоминать не любил. “Наивная ошибка молодости. Тогда в Европе действовало очень жёсткое законодательство по ограничению продажи табачных изделий. Меня же попросили передать коробку сигар. Само по себе это не имеет никакого значения, но тут, как думаю я, кто-то подсказал полицейским, я даже догадываюсь, кто именно и почему, но оставлю это при себе. В результате, пообщался с правоохранительными органами — восполнил пробел, которого в моей достаточно бурной биографии ещё не было” — вот и все найденные фрагменты воспоминаний.

Работа в “Барселоне”, создание лучшей команды Каталонии и неожиданное возвращение в “Эспаньол” перед началом сезона 1922/23. Если вглядеться, ничего неожиданного. Финансовые проблемы тогда возникали и у блауграны. Клуб выделялся среди прочих совсем незначительно и предпочитал жить по средствам, не тратя заоблачные суммы на обслуживание контрактов звёзд первой величины. Самора же потребовал увеличения  оклада. Ему было обещано, но похоронено обетом молчания. Такова официальная версия.

Но есть ещё Во-вторых. “Я бы никогда не ушёл из “Эспаньола”. Это — родная команда, всё остальное — просто места работы, стечение обстоятельств и не более” — говорил он сам многократно. Отсюда можно полагать, что нарушение контрактных обязательств стало просто формальным поводом, на деле он изначально переходил в “Барселону” для того, чтобы переждать кризис в перикос, а когда он закончился, сразу вернулся. Хотя оклад действительно, был увеличен: 20 000 песет на счёт родителей ежемесячно и 1 000 наличкой на карманные расходы.

Каталонская федерация перенесла дебют: Самора, Бош, Планас, Санауха, Карулья и Гульярлонс были дисквалифицированы с сентября по ноябрь как люди, превысившие лимит подписаний в течение одного календарного года. Испанская же федерация отменила наказание, что в очередной раз обострило отношения федерального центра и буйной провинции. Перетягивание каната шло до 7 июня 1923 года, когда Дивино наконец-то сыграл за “Эспаньол”.

Можно сказать, с этого момента пошёл бизнес. Слава голкипера уже жила за пределами Испании и его клуб успешно гастролировал за рубежом, в первую очередь — по Франции, превращая свои матчи в коммерческие туры, где на афишах значился парень в свитере и в белой кепке. Видеть его, убедиться в том, что это — Явление прописными буквами желал каждый, хоть как-то причастный к футболу. Не меньшим был и интерес в Кастилье, Валенсии, Андалусии и в африканских колониях.

Там во время одного из матчей голкипер лишился нескольких зубов. “Обычная подача углового. Выхожу на перехват, прямо в меня летит парень с горящими глазами. Желания — хватит на легион, с мастерством и пониманием игры — большие проблемы. Но от беззубости ещё никто не умирал” — иронизировал Рикардо.

Никто не умирал и от перелома рёбер. В том самом матче, когда Испания обыграла Англию, нанеся родоначальникам первое небританское поражение на островах, 4:3, он сыграл в своём стиле — слишком смело бросившись в ноги форварду, выходившему один на один. Тренеры и врачи хотели снять с игры в перерыве. “Я буду играть. Я в порядке”. Самора никогда не бросал свою команду.

Антифашист в майке диктатора

Трофей имени Рикардо Саморы появился позже других индивидуальных наград. Уже существовали приз имени Пичичи для лучшего бомбардира первенства. Трофей Сарры для лучшего испанского снайпера, приз имени Мигеля Муньоса лучшему тренеру. Вратари оставались вне игры. И только перед сезоном 1958/1959 Marca постановила выделять лучшего хранителя. Выбор лёг просто:  Самора пропустил в первом чемпионате 24 мяча в 15 матчах, в среднем — 1,5 за игру. Сейчас этот показатель с натяжкой соответствовал бы уровню первой 10, но при средней результативности 4,24 гола за матч он был практически выдающимся.

Тем более, что “Эспаньол” не решал серьёзных турнирных задач. Зато выиграл Кубок, побив “Реал”, 2:1. Как всегда, блистал Самора. По пути на Месталью были устранены “Аренас” — 6:4, 3:1, “Атлетико” — 5:1, 2:4 и “Барселона” — 2:0, 1:1.

В финале команда Гринвелла подчинила происходящее себе. И хотя первый тайм не принёс результата, было ясно, что ждать его недолго. Прорвало к середине 2-го тайма, когда удары Теньи II и Боша создали необходимый задел, а бланкос было позволено отметиться лишь голом Ласкано. Протокол того матча:

3 февраля 1929 года. Месталья. 25 000 зрителей. Кубок  Короля. Финал. Эспаньол 2 — 1 Реал Голы: Тенья II, 55, Бош, 70 — Ласкано, 75

Эспаньол; Самора, Саприсса, Рафа Гонсалес, Трабал, Соле, Кайсер, Ванторла, Брото, Тенья II, Падрон, Бош

Реал: Пуиг, Кусада, Уркиса, Пратс, Эспарса, Пенья, Ласкано, Триана, Гаспар Рубио, Рафа Лопес, Франсиско Лопес

Некоторые из них вскоре станут одноклубниками Рикардо. Он будет выкуплен “Реалом” за рекордные по тем временам 10 000 песет при собственной зарплате — 50 000 песет подъёмных и 3 000 ежемесячно. Решение финансово-политическое. “Эспаньол” был и оставался кастильским оплотом Каталонии, противовесом местному национализму, а Мадрид тогда собирал первую версию галактикос, пошедшую за титулами. Собственно, тогда и появилась стратегия “В “Реале” должны играть лучшие”.

Шесть сезонов на Чамартине принесли два чемпионских пояса и два Кубка. Мадридскую главу закрыл переворот Франко. “Я всегда поддерживал целостность государства. Сам по крови — валенсиец, вырос в Каталонии, играя в футбол, объездил всю Испанию и половину мира. И отвечаю: у каталонца и кастильца очень много общего.  А вот то, что галисиец бомбит Бискайю, совершенно ненормально. Я говорил в глаза Франко: ты — не команданте, не каудильо, ты — дорвавшийся до власти и охреневший от своей значимости тупоголовый сержант” — Самора мог загнуть и не такое. Например, рассказывают что всесильный министр Москардо просто-напросто получил от него прямым в переносицу — не сошлись во мнениях по поводу независимости Каталонии.

Саморе сходило с рук что угодно. Франко сам болел за “Реал” и, при всей своей неоднозначности, предпочитал не будировать народонастроения, а Рикардо любила вся Испания. Но и терпеть его присутствие было уже сложно. В результате, в прессе появилась заметка о гибели  Дивино, он сам на несколько дней задержан, а потом диктатор выпроводил его из страны, сопроводив подчинённых наказом “ни в коем случае не обидеть моего любимого футболиста, но сделать так, чтобы он ни на что больше не влиял”.

В результате, голкипер оказался в “Ницце”, за которую играл до окончания карьеры, а после завершения Гражданской войны и возобновления чемпионата возглавил “Атлетико Авиасьон” под патронажем Москардо  Вот такие неожиданные повороты.

Площадь Рикардо Саморы

Она, действительно, существует в Барселоне, находится между улицей Рикардо Вильи и проспектом Сарии. Если же допустить образы, площадь/улица Саморы — вся Испания. Ему благодарны все клубы, за которые он выступал, как тренер он работал с “Сельтой”, “Малагой” и сборной Испании, а “Атлетико” начал свою новую историю именно с Дивино на скамейке.

Последний предвоенный чемпионат индейцы провалили, заняв предпоследнее 11-е место и по спортивному принципу отправившись в Сегунду. Их спас “Овьедо”, чей стадион был полностью разрушен в Гражданской войне и клуб лишился инфраструктуры, необходимой для Примеры. Таким образом, в серебряный дивизион вылетал один из аутсайдеров. Индейцы превзошли “Осасуну”  в прямой личной встрече — 3:1 и далее взяли титул в острой конкурентной борьбе с “Севильей” — 29 очков против 28.

Следующий сезон подтвердил полномочия и был, пожалуй, лучшим в карьере клуба. Он выигран в совершенно ином стиле: если первый похож на действующую доктрину Диего Симеоне — порядок дома, а впереди хоть один забьём, то в 1940/41 конкуренты из Бильбао пропустили много меньше — 24 против 36, но с атакой, забивающей более 3 мячей за игру в среднем саморята просто выбивали пыль из любых матрасов: “Атлетик” 5:0, “Барселона” 4:2, “Реал” 4:1, всем, кто ниже — вообще без счёта. Только “Валенсия” закончила сезон с положительным балансом личных встреч — 3:1 и 2:2. Но они хуже прошли дистанцию в целом и остались только четвертыми.

Что же произошло, с чем связано перерождение “Атлетико”? Уже из названия понятно, что здесь возросла роль военных. Клуб “Авиасьон” появился в 1937-м году как самостоятельное явление в Саламанке, где была расквартирована 35-я группа Автомобильной авиации. Прапорщик Пасео Мартинес Кампос, лейтенант Гонсалес Конликоса и капитан Трухильо пошли по стопам Алекса Маккея и Роберта Рассела Росса, организовавших первый испанский клуб — “Рекреативо” на шахтах Уэльвы для психологической разгрузки после работы.

Здесь тоже была идея снятия напряжения в условиях ведения боевых действий. Точнее, их ожидания- Кастилью. Саламанку война затронула по касательной, но ещё неизвестно, что хуже. Нервы на пределе, в любом случае.

Для того, чтобы их как-то успокоить, команда иногда играла выставочные матчи. Известны, например, случаи встреч с “Алавесом”, “Сарагосой” и “Расингом ”. Авиабаза получает полноценный спортивный батальон, который используется высшими чинами в политическом значении. Победа в региональном чемпионате вывела “Авиасьон” в Кубок Генералиссимуса, а успешное (не без помощи судей) в нём выступление открыло двери национального чемпионата, принципиальное решение о возобновлении которого уже было принято. Вот только самостоятельное юридическое лицо могло начинать путь только с низших дивизионов. Иное дело — слияние.

Попытка интеграции в  “Реал” оказалась несостоятельной — бланкос теряли слишком многое, практически растворяясь в новом бренде: иные клубные цвета, устав, руководство, идеология. Франко колебался, но внял аргументам.

И направил подчинённых в упадническую команду, которой обещал помочь подняться. Так в новом “Атлетико” появились Апарасио, Мачин, Кампос Васкес, Элисеги, Аренсибия, иные звёзды того времени и безумно авторитетный начинающий тренер Самора. Борьба за независимость, гражданская позиция и прочие высокости конечно, хороши и книжны. Когда встаёт вопрос практической деятельности, они отходят на второй план.

Клуб получил налоговые льготы, игроки — зарплаты, которых не платил больше никто, тренер — возможность самостоятельной работы с конкурентоспособным проектом. В общем, все составляющие. Теоретически вмешательства могли быть, но у Москардо всё ещё болела переносица, а брат диктатора, Рамон Франко, видный авиатор того времени, настоящий боевой офицер, поддержавший «Авиасьон» на первом этапе, уже погиб во время боевого вылета в 1938 году. К тому же, он, по отзывам современников, был слишком тактичен и слишком образован для того, чтобы лезть туда, куда его не просят.

Полагается ошибочным видеть “Авиасьон” в чистом виде менеджерским продуктом, но и переоценивать влияние военных тоже не стоит. Собственно, мы уже объяснили, почему он стал интересен футбольным звёздам и почему на него подписался земной привратник. Которому, кстати, в сезоне 1939/1940 по старой дружбе был оформлен двухмесячный абонемент в  тюрьму Мадрида. Команда выдержала и это. Вопрос освобождения действительно, вновь решался через Франко, но о других случаях административного вмешательства в дела “АА” неизвестно ничего.

Может быть, когда-то странно свистели арбитры, потенциально сильный конкурент вдруг не оказывал сопротивления. Во-первых, нет конкретных фактов, только абстрактные разговоры. Во-вторых, им можно верить. И это свидетельствует только о том, что проблема чистого футбола появилась не вчера, не неделю назад и даже не в 70-х. Она была всегда. Ну так и это — откровение из каменного века.

Основа же — работа игроков и тренера. Тренера очень жёсткого, державшего команду в строгости и дисциплине. “Может быть, ты сразу отдашь зарплату мне? У тебя всё равно только штрафы”  — его привычная фраза в адрес Элисеги, талантливого, но анархичного снайпера того времени.

Сумел организовать и соединить все сильные качества своих игроков. “На самом деле, я всегда любил атакующий футбол. Не забывайте же, что начинал нападающим. Другое дело, что как профессионал всегда обязан был думать в первую очередь, о результате. Поэтому в первый сезон мы играли от обороны. Наш результат состоял из двух частей — не допустить собственной ошибки и дождаться ошибки соперника. Позже, когда команда сыгралась и все взаимосвязи были отлажены, мы играли уже иначе. Этот футбол тоже не был идеальным, но, по крайней мере, он радовал глаз и приносил результат”.

Именно тот сезон, 1940/41 Самора, позже работавший ещё с рядом клубов и сборными Венесуэлы и Испании  считал лучшим во всей своей футбольной карьере. Он делал то, что он считал нужным и это работало.  Главное в жизни.